БОГОРОДИЦА, ЦАРИЦА НЕБЕСНАЯ, ДЕВА МАРИЯ,БОГОМАТЕРЬ, Житие27

Пресвятая Богородица. Основные праздники: Благовещение - 7-е апреля,
Успение - 28-е августа, Рождество - 21-е сентября, Покров - 14-го октября,
Введение во храм - 4-е декабря.

В начало

Назад

Дальше

Икона “Богоматерь Влахернская”
из Успенского собора Московского Кремля
Ирина Соколова (статья из журнала "Мир Божий", № 1(4) за 1999 г.)

Павел Алеппский, описывая приезд в Москву в начале 1655 года антиохийского патриарха Макария, среди первых впечатлений встречи помещает рассказ о прославленной иконе, находившейся к тому времени в Москве — «Богоматери Влахернской». Рассказ о ней следует за описанием подарков, купленных для царя Алексея Михайловича в Константинополе, «ибо царствующий град хранит много подобных сокровищ. Когда мы там были (в Константинополе. — И. С.), явилась в подворье Воскресения (Иерусалимское — И. С.) одна вдова и подарила настоятелю икону Владычицы, известную под именем Влахернской. Это та самая икона, которую некогда патриарх обносил кругом стен города, при чем она обратила в позорное бегство напавших на него врагов. Женщина рассказала, что нашла ее в стене своего дома с горящей перед нею лампадой... Прибыв... на подворье, мы услышали рассказ о той святой иконе, увидели ее и приложились к ней. Она не нарисована красками, но как будто телесная или изображенная мастикой, ибо части ее тела сильно выступают с поверхности доски, к большому удивлению смотрящего, внушая благоговейный страх. Наш владыка патриарх употреблял все старания, предлагая много червонцев, чтобы получить ее от упомянутого настоятеля, но напрасно. Впоследствии игумен послал ее с одним купцом царю московскому, который принял ее наилучшим образом и всю обделал серебром, золотом и драгоценными камнями, взял ее с собою на войну и теперь, при возвращении, вез перед собою. Мы видели ее много раз впоследствии и прикладывались к ней. Кроме лика и рук Владычицы и Господа ничего из нее не видно, все остальное покрыто золотом. Она как будто воплощенная. Царь взамен ее послал тому игумену 800 динаров кроме того, что дал человеку, который ее доставил»1.
Это первое описание памятника, привезенного на Русь в середине XVII века и хранящегося до сих пор в музеях Кремля. Небольшая (46 х 37,5 х 4 см) икона представляет собою рельефное погрудное изображение Богоматери Одигитрии. На ее левой руке высоко сидящий Младенец, двуперстно благословляющий правой рукой, держащий в левой свернутый свиток.
Икона Богоматери Влахернской из Успенского собора не раз упоминается в документах XVII–ХVIII веков, в трудах исследователей XIX века2.
Икона была прислана царю Алексею Михайловичу из Константинополя, от протосингела иерусалимского престола Гавриила с торговым греком Дмитрием Евстафьевым (Остафьевым), по другим сведениям — Дмитрием Костинари. Относительно даты привоза иконы в литературе прошлого века имеются разночтения. Однако благодаря записям ХVII века о царских выходах, изданных П. Строевым, мы можем назвать точную дату встречи иконы царем Алексеем Михайловичем. Под 7162 годом (1653) в октябре, читаем: «Октября в 16 день встречал Государь образ пречистыя Богородицы Одигитрия, что принесен из Грек, из Лахернской церкви»3. На следующий день упоминается о торжественной службе в Успенском соборе в честь этой иконы.
Еще в то время, когда икона находилась в Константинополе, константинопольским патриархом Паисием была составлена о ней свидетельствованная грамота, которая некоторое время спустя, вместе с посланием протосингела Гавриила была прислана на Русь, видимо, в ответ на запрос царя. Отрывки из русских переводов этих документов, излагавших легендарную историю иконы, частично публиковались в XIX веке, полнее всего у Н. Каптерева4. Недавно подлинные греческие грамоты были обнаружены в РГАДА и исследованы Б. Л. Фонкичем. Изложенная в них история, которую пересказывает и Павел Алеппский, представляет вариацию известных легенд об иконе Одигитрии, имевших хождение не только в Византии, но и на Западе и в России, посвященных чудесному спасению образа во время захвата Царьграда крестоносцами. Здесь тот же сюжет связывается с иной политической ситуацией — захватом Константинополя турками в 1453 году.

Икона “Богоматерь Влахернская”

Отношение к этой иконе как к «покровительнице Константинополя и греческих благочестивых государей», которую «царь Ираклий имел с собою в походе против персов» сразу же поставило ее среди важнейших святынь русского государства. «Богоматерь Влахернская» включается в церемониальный царский обиход и литургическую практику московского Успенского собора. Икона, как отметил это и Павел Алеппский, была украшена драгоценным окладом и поставлена в жертвеннике Успенского собора. Это, по-видимому, тот оклад, который зафиксирован в описи Успенского собора 1701 года, — выполненный из чеканного золота, украшенный большим количеством драгоценных камней и жемчуга и золотыми пластинками с текстом, излагавшим, вероятно, легенду об иконе. Поскольку одним из важнейших эпизодов ее являлся рассказ о чудесной помощи иконы при спасении Константинополя от вражеской осады, то уже в 1655–1658 годах, при патриархе Никоне, в Успенском соборе входит в обычай ежегодно, в пятую субботу Великого поста, когда вспоминается это чудо и читается написанный в воспоминание его акафист Богоматери, ставить в центре храма на аналое, «меж амвона и царских дверей» образ Богородицы Влахернской и именно перед ним читать акафист5. Та же традиция продолжается и во второй половине ХVIII века. Важное место отводилось иконе и в ежегодном празднования новолетия. Это связано с представлением об особом покровительстве, которое бывшая святыня греческого царства должна была оказывать теперь царю московскому и всему Русскому государству. Согласно «чиновникам» Успенского собора, в первый день нового лета (1 сентября) образ Влахернской Богоматери занимал одно из центральных мест в храме, на аналое «против Владимирской Богородицы»6. Важной ролью, отводимой легендой Влахернской иконе как заступнице против вражеских нашествий и покровительнице воинства, объясняется тот факт, что сразу же после ее привоза царь Алексей Михайлович взял ее с собой на войну, а по возвращении «вез перед собою», как свидетельствует Павел Алеппский7. Он же, описывая позднее проводы царя в Смоленский поход, отмечает, что Влахернскую ставят напротив царя в санях8. Если еще в 1783 г. Д. Левшиным образ Влахернской Богоматери упоминается среди главных святынь храма и находится по-прежнему «в алтаре за жертвенником», то уже в начале XIX века образ, видимо, не пользуется такой славой, т. к. в 1812 году, во время нашествия Наполеона, он остается в соборе и подвергается всем невзгодам военного времени. После изгнания неприятеля образ был найден поврежденным, после чего был врезан в новую кипарисную доску и украшен серебряной ризой. В течение XIX века икона находится в Петропавловском приделе Успенского собора. В 1918 году, после революции, с разрешения высшей церковной власти ряд священных предметов из собора временно передается в Крестовоздвиженскую церковь на Воздвиженке, среди них и образ Влахернской Богоматери. В 1931 году эта церковь была разрушена, а икона возвращена обратно в Кремль и вошла в музейное собрание*.
Нам известно о двух серьезных чинках иконы. В 1674 году, через двадцать лет после привоза, она чинилась по указанию царя Алексея Михайловича иконописцами Оружейной палаты Симоном Ушаковым и Никитой Павловцем. При этом было сделано укрепление очень ветхой доски подведением новой, кипарисной. При ремонте иконы в 1813 году на ней, в частности, были сделаны новые греческие надписи: «Госпожа обители Влахернской» и «Многоценное сокровище», — а также русская надпись о поновлении иконы: «0АWГI (1813) года августа А (1) дня обновлен сей образ», — которые сохранялись на ней вплоть до последней реставрации, проведенной в Реставрационном центре имени академика И. Э. Грабаря (ВХНРЦ) реставратором Д. А. Дунаевым.
В источниках ХVII века и в литературе ХVIII–XIX веков икона называется мастично-восковой. Это подтверждается и реставрационными исследованиями. Основу ее составляет вырезанный в дереве плоский рельеф, по-видимому, с достаточно общей проработкой форм. Более тонкая моделировка проводилась уже по слою воскомастики, покрывавшему фигуры. Краски, примененные живописцем, очень хорошего качества, а техника живописи отмечена большим мастерством.
Представив изначальный вид иконы, легко понять и производимое ею впечатление, выраженное в словах Павла Алеппского: «Она не нарисована красками, но как будто телесная», «как будто воплощенная», и понять тот «благоговейный страх», который пробуждало ее лицезрение в ХVII веке.
Иконографии этого памятника уделил большое внимание Н.П. Кондаков. Рассматривая развитие иконографического типа Одигитрии, Н.П. Кондаков в числе трех памятников, вернее всего передающих древние прототипы, называет Богоматерь Влахернскую Успенского собора9. Не высказываясь прямо о датировке иконы, которая находилась тогда под записью XIX века, Кондаков указывает на древний характер ликов и общих черт композиции10.
Обратимся теперь к названию иконы и надписи на ней. В XVII веке икона именуется Богоматерью Влахернской. Между тем наименование «Влахернская» принято относить к изображению Богоматери Оранты, изображаемой в рост с молитвенно поднятыми руками. В то же время из указаний историков и рассказов паломников известно, что одной из самых главных святынь Влахернского храма была икона Одигитрии. С переходом императоров на жительство во Влахернский дворец (XIII в.) и с превращением Влахернского храма в главный монастырь Византии «само название Одигитрии, — пишет Н.П. Кондаков, — могло легко замениться Влахернскою, тем более что судьбы иконы (Одигитрии. — И. С.) после латинского взятия становятся смутны и требовалось, может быть, прикрыть переменою имени перемену иконы». «Но и в этот период Влахернская икона, — пишет далее Кондаков, — ...представляет тип Одигитрии. Икона Успенского собора представляет важнейшее тому доказательство и древнейший образец»11.
Будучи топонимом, эпитет «Влахернская» мог прилагаться к разным иконам, почитаемым в этом святилище, и название иконы Успенского собора должно указывать на местонахождение ее древнего оригинала.
Но связь этого эпитета с иконой основывается лишь на устной традиции, восходящей к легенде, изложенной в свидетельствованной грамоте патриарха Паисия. В надписи на иконе это имя появляется лишь в результате позднейших поновлений, чего не мог, конечно, знать Н.П. Кондаков. Подлинная греческая надпись на иконе, раскрытая в результате последней реставрации: “МР qY Н qЕОСКЕПАСТОС”. Это очень редкий эпитет и нам известен лишь один подобный пример: на свинцовой печати Трапезундского монастыря XIII века. Надпись сопровождает изображение в рост Богоматери Оранты и переводится “Богом хранимая” или “Богохранимая”12.
Византийские резные деревянные иконы — чрезвычайно редкие памятники. Те немногие произведения, которые сохранились до нашего времени, являются скорее памятниками монументального характера. Это горельефы, изображающие св. Георгия, из Киевского музея Украинского искусства, из церкви в Галлисто близ Кастории (Северная Греция), образ Климента Охридского из Охрида и резная икона св. Георгия с живописными клеймами жития из Афинского музея. Все они являются памятниками XIII века. О деревянных рельефах с воскомастикой, подобных по технике иконе Богоматери Влахернской, известно еще меньше. В частности, в похожей технике было выполнено резное изображение св. Георгия из Киевского музея середины XIII века, упомянутое выше. Оно происходит из Георгиевского Балаклавского монастыря, затем хранилось в одном из храмов Мариуполя. В Успенской церкви Мариуполя находился еще один образ, вывезенный из Крыма, из Успенского Бахчисарайского монастыря, почитавшийся еще во времена царя Федора Иоанновича. Это икона Богоматери, отличавшаяся по иконографии от Влахернской Успенского собора, но напоминавшая ее по технике, созданная не позднее ХIV века. Сохранились и легендарные сведения об иконах из воскомастики. Одно из них — свидетельство русского паломника В. Григорович-Барского о некоем образе Богоматери Киккской, принесенном на Кипр из Константинополя: «Яко на некоем необычном древе и несписана художеством нынешних времен, но иным, некиим воском и мастикою изображенна»13. У него же имеются сведения об иконе Божией Матери из мастики, хранившейся в алтаре на горнем месте в соборной церкви Благовещения в Ватопеде на Афоне, пожалованной в монастырь императором Феодосием Великим. Все это прославленные чудотворные иконы, в легендах о которых подчеркивается древность их происхождения.
Хотелось бы отметить еще одну, быть может, древнюю традицию, связанную с техникой изготовления подобных икон. Согласно свидетельствованной грамоте патриарха Паисия, Влахернская икона была сделана «смешением от святых мощей и от иного многого благоуханного состава», т. е. изображения ее представляли собой своеобразный мощевик.
Когда же могла быть создана икона Богоматери Влахернской из Успенского собора? Материальные данные — свидетельство о серьезной чинке иконы с дублированием доски в 1674 году — говорят о ее древности уже к моменту привоза на Русь. Об этом же свидетельствуют иконография, техника и эпиграфические данные иконы, указывающие на XII—XIII века14. В легенде об иконе конкретный рассказ о ней начинается лишь после событий 1453 года. Можно предположить, что именно тогда, во второй половине ХV века, возникла потребность воссоздать какую-то святыню, связанную с Влахернским храмом. Не исключено также, что на старой основе был реконструирован сильно поврежденный в перипетиях турецкого завоевания древний памятник и редкая надпись воспроизводит его первоначальное название.
Некоторое время спустя после привоза Богоматери Влахернской с нее, как со всякой чтимой иконы, изготавливаются копии. Их известно три. Первая принадлежала роду Строгановых, с середины ХVIII века — Голицыным, и хранилась в их родовой усадьбе, с. Влахернском (Кузьминки) под Москвой. Храм в честь этой иконы был выстроен в усадьбе в 1716 году, следовательно, ее изготовление можно отнести ко второй половине ХVII века. Она отличается более высоким рельефом, и выполнена целиком в технике литья из воскомастики15.
Другая копия хранилась в храме Сергия Радонежского в московском Высоко-Петровском монастыре и была также изготовлена во второй половине ХVII века, т. к. в 1701 году упоминается об изготовлении для нее драгоценной ризы16.
Третья икона находилась в Спасо-Влахернском монастыре под г. Дмитровом и принадлежала к святыням рода Головиных. Она была сделана в 1705 году, как о том упоминалось в надписи на ее окладе17. Создатели и заказчики этих двух копий были хорошо осведомлены о содержании свидетельствованной грамоты, согласно которой Влахернская икона была иконой-мощевиком. По описаниям, венцы и доски рельефных икон из Спасо-Влахернского и Высоко-Петровского монастырей были «исполнены множеством частиц святых мощей разных угодников Божиих». Эти иконы повторяют размеры и иконографию оригинала, каждая представляет собой ковчег, в котором высоким рельефом вырезано изображение Богоматери с Младенцем. Нимб Богоматери, также устроенный наподобие ковчега, как и пространство сильно углубленного фона вокруг фигур и пять круглых углублений на нимбе Христа, служили для размещения многочисленных частиц мощей, залитых воском (на иконе из Спасо-Влахернского монастыря они полностью утрачены). Несмотря на то, что все описания называют эти копии воскомастичными, рельефные изображения на них выполнены в дереве, покрыты левкасом и расписаны темперой. Вполне возможно, что были и другие воскомастичные копии, как о том свидетельствует опубликованный в XIX веке отрывок из сборника ХVII века «О составлении иконы указ, како образ устроен Влахернской Пресвятой Богородицы»18. Есть упоминания и о живописных копиях Влахернской иконы19.
Подведем некоторые итоги. Икона Богоматери Одигитрии Влахернской, привезенная на Русь из Константинополя в октябре 1653 года, выполнена в технике деревянного рельефа, покрытого слоем воскомастики и расписанного восковыми красками. Она принадлежит к редким образцам греческих резных деревянных икон, а также икон с воскомастичным рельефом, известных по немногим сохранившимся произведениям и упоминаниям о них. Образцом для создания иконы, а возможно, и основой для реконструкции, послужил какой-то древний памятник, вероятно, конца XIII — начала ХIV века, связанный с Влахернским храмом Константинополя. Привезенная на Русь, она играла заметную роль в жизни русского двора и церкви в ХVII–ХVIII веках и оставила след в русской пластике второй половины ХVII — начала ХVIII века, послужив образцом для изготовления трех русских копий.
Кроме того, икона Богоматери Влахернской — ценное свидетельство греческо-русских связей середины ХVII века.

Икона «Богоматерь Влахернская»,
Государственная Третьяковская
галерея, VII в. (?). Рельеф. Мастика

В середине — второй половине ХVII века в сознании греков жила надежда на освобождение православного Востока из-под турецкого ига с помощью России. В своей работе о греческо-русских связях Б.Л. Фонкич приводит, для подтверждения этой мысли, ряд греческих документов, таких, как послание 1653 года архимандрита Критского монастыря Богородицы Неофита, адресованное Алексею Михайловичу и содержащее призыв освободить Крит и всю Грецию от турецкого господства; отправленное ему же из Венеции «Побудительное слово...», содержащее такой же призыв; письмо, написанное из Бухареста в 1676 году, извещающее о смерти Алексея Михайловича — единственной надежды на освобождение христиан Балканского полуострова; эпиграммы в честь Алексея Михайловича, принадлежащие перу иеромонаха Дионисия, образованнейшего человека своего времени, называющие царя «надеждой и спасителем греков»20. Эти идеи совпадали и с представлениями Алексея Михайловича о роли русского царя как хранителя вселенского Православия, преемника греческих императоров, которому суждено в будущем владеть и Константинополем, и всем греческим царством. Как наследница и преемница Нового Рима, Москва должна была перенести к себе и все особо ценные святыни, находившиеся на Востоке и чтимые всеми христианскими народами. Весь этот комплекс идей, а не одна лишь надежда на богатую милостыню, был причиной огромного потока различного рода святынь, хлынувших на Русь с Востока в ХVII веке. Привозились они как церковными деятелями, так и торговыми людьми, что объясняется тем, что многие реликвии после разорения Константинополя крестоносцами и турками очутились в руках частных лиц. “Так все, — пишет Н. Каптерев,— что прежде давало Константинополю значение главы, столицы всего православного мира — достоинство царское, достоинство патриаршее, обильная и всеми чтимая святыня — все это теперь было перенесено в Москву... Москва, по убеждению русских, теперь стала действительно третьим Римом, вполне заменившим собою Новый Рим — Константинополь”21. Важным звеном в развитии этой идеи был привоз в Москву из Константинополя иконы Богоматери Одигитрии Влахернской.

Комментарии

1 Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидьяконом Павлом Алеппским. Перевод с арабского Г. Муркоса (по рукописи Московского главного архива Министерства иностранных дел). М., 1898. вып. 3. кн. 7. с. 11.
2 Приводим здесь список основных источников и литературы о памятнике, кроме упоминавшегося труда П. Алеппского: Выходы государей царей и великих князей Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, всея Руси самодержцев (с 1632 по 1682 год). Сост. П. Строев. М., 1844. С. 299–300; Чиновники Московского Успенского собора и выходы патриарха Никона. С предисловием и указателем проф. А.П. Голубцова. М., 1908. С. 214, 247; Русская историческая библиотека. Спб., 1876. Т. 3. Стб. 667–670 (Опись Московского Успенского собора, составленная в 1701 г.); Левшин А. Историческое описание первопрестольного в России храма Московского большого Успенского собора и о возобновлении первых трех московских соборов, Успенского, Благовещенского и Архангельского. М., 1783. С. 28, 144–145; Успенский А.И. Царские иконописцы и живописцы ХVII века. Словарь. М., 1910. С. 195, 354; Снегирев И.М. Памятники московской древности. М., 1842–1845. С. 16–17; Казанский П. Село Новоспасское, Деденево тож, именуемое Влахерны. М., 1847. С. 17. Прим. 9, 10 (с. 81–83); Каптерев Н. Характер отношений России к православному Востоку в ХVI и ХVII столетиях. М., 1885. С. 75, 80, 83, 85–89, 98; Кондаков Н.П. Византийские церкви и памятники Константинополя. Одесса, 1886. С. 23; Кондаков Н.П. Памятники христианского искусства на Афоне. Спб., 1902. С. 142, 148–151; Кондаков Н.П. Иконография Богоматери. Петроград, 1915. Т. 2. с. 187–189; Порецкий Н.А. Село Влахернское, имение князя С.М. Голицына. М., 1913. С. 40–42; Спасо-Влахернский общежительный монастырь. М., 1894. С. 20.
3 Выходы государей царей и великих князей. С. 299.
4 Каптерев Н. Характер отношений России... С. 85–87.
5 Книга записная облачениям и действу великого государя святейшего Никона... // Чиновники Московского Успенского собора. С. 247.
6 Там же. С. 214.
7 Путешествие антиохийского патриарха Макария... Кн. 7. с. 11.
8 Там же. Кн. 9. с. 146.
9 Кондаков Н.П. Иконография Богоматери. т. 2. с. 185.
10 Кондаков Н.П. Памятники христианского искусства на Афоне. С. 156.
11 Там же. С. 149–150.
12 Лихачев Н.П. Историческое значение итало-греческой иконописи, изображения Богоматери в произведениях итало-греческих иконописцев и их влияние на композиции некоторых прославленных русских икон. Спб., 1911. с. 53; Раздел «Описание таблиц». табл. VII. № 9. с. 26. Шандровская В.С. Византийские печати в собрании Эрмитажа. Л., 1975. С. 11, № 20. Ил. 20.
13 Кондаков Н.П. Иконография Богоматери... Т. 2. с. 31.
14 В настоящем журнальном варианте статьи подробная аргументация датировки иконы опускается.
15 Порецкий Н.А. Село Влахернское... С. 43. Ил. между с. 40 и 41. В настоящее время икона находится в собрании Третьяковской галереи (сведения о ней сообщены хранителем фонда древнерусского искусства ГТГ Г.В. Сидоренко).
16 Высоко-Петровский мужской второклассный монастырь... с. 20. После закрытия монастыря икона хранилась в собрании Государственного Исторического музея (сообщено Ю.А. Мартыновым). В настоящее время находится в храме Рождества Богородицы в Старом Симонове, в Москве.
17 Спасо-Влахернский общежительный женский монастырь... с. 27. В настоящее время — в Музее им. Андрея Рублева.
18 Порецкий Н.А. Село Влахернское... Прим. 1. с. 43.
19 Одна из них — в алтаре церкви Успения Богородицы в Вешняках, в Москве.
20 Фонкич Б.Я. Греческо-русские культурные связи в ХV–ХVII веках. М., “Наука”, 1977. С. 198.
21 Каптерев Н. Характер отношений России к православному Востоку...
С. 102.

СКАЗАНИЕ
о Влахернской иконе
Богородицы из Успенского собора Московского Кремля

Вместе со статьей И. Соколовой об истории чудотворной Влахернской иконы Божией Матери мы публикуем еще один текст — «Сказание о Влахернской иконе Богородицы». «Сказание», ранее не публиковавшееся, было составлено прихожанином московского храма Воздвижения, в котором пребывала икона некоторое время после революции. Автор по понятным причинам не пожелал поставить своей подписи, но нам известно, что он был историком. Собранное из разных источников, «Сказание» написано по горячим следам изъятия иконы из действующего храма и передачи ее в музей, а также под впечатлением царившей вокруг обстановки террора против Церкви, напоминавшей гонения первых веков христианства. Рассказывая историю иконы вплоть до 20-х годов нашего века как свидетельство постоянной помощи Божией Матери верным, автор также излагает свои мысли о действии промысла Божия в истории и о развитии христианской культуры подвигами святых.
Думается, эти два текста дополняют друг друга и вместе будут интересны читателю. В частности, «Сказание» дополняет сведения И. Соколовой о послереволюционном бытии иконы.
Как следует из текста «Сказания», икона была силой отнята у верующих в 1920-х годах, причем изъятие сопровождалось арестами священников и верующих. С тех пор икона незаконно находится в музее. Как святыня, она должна быть по праву возвращена верующим. Однако продолжается кощунственное удержание иконы в плену у музея.

В начале IV века злочестивые императоры pимские Диоклетиан и Максимиан воздвигли на христиан гонение, лютейшее всех, до тех пор бывших. Подверглись гонению христиане и в городе Никомидии. Не проходило дня без того, чтобы христиан не схватывали, не мучили и не предавали различным казням. Но вот наступил праздник Рождества Христова 303 года, и Новорожденному должна была быть принесена изобильная жертва. Все верные собрались в церковь. Тогда слуги нечестивого Максимиана, пришедши к нему, донесли ему об этом и посоветовали воспользоваться этим случаем, чтобы сразу истребить многих неугодных ему людей. Максимиан тотчас же приказал главным из своих телохранителей отправиться со множеством воинства, обложить христианскую церковь пенькою, древесными стружками и другими легко воспламеняющимися вещами, и тщательно охранять с обнаженным оружием все выходы из нее, чтобы ни один христианин не избегнул их рук. Когда все это было исполнено, в церковь вошел глашатай, посланный царем, и, ставши посредине, громко возгласил:
— Мужи, собравшиеся здесь! Владыка вселенной Максимиан, пославший меня к вам, предлагает вам выбрать одно из двух: или, выйдя из церкви, вы немедленно принесете жертву богам и останетесь живы; жертвенник для этого уже приготовлен перед дверьми; или же, если не послушаетесь, погибнете здесь все вместе злою смертью: огонь уже готов, и церковь кругом обложена хворостом. Поэтому выбирайте скорее, что хотите.
Сказав это, он умолк. Тогда стоявший у алтаря архидиакон, сердце которого было возжено огнем Божественной благодати, сказал, обратившись к народу:
— О, возлюбленные и единомысленные братья! Неужели вы не ведаете, что сотворили в Вавилоне три отрока, непоколебимому мужеству в истинной вере и крепости которых мы несказанно удивлялись, когда несколько дней тому назад праздновали их память! Как и сами они воспели песнь и всю созданную природу призывали к восхвалению Господа всех, как бы не посреди огня находясь, но гуляя среди нежных цветов! И мы не только величали их, но и желали стать соучастниками их венцов. Уподобимся же и мы тем трем отрокам, так как и самое время нынешнее призывает нас к этому: ибо и царь Максимиан подобен Навуходоносору; хотя они оба и отличаются именами, но очень схожи между собой по своему мучительству и безбожию. Не стыдно ли было бы нам, когда те, будучи отроками, и притом только в числе трех, и не имея еще ни одного примера подвига за истинную веру, так славно подвизались; мы же гораздо многочисленнее их и даже воистину как бы бесчисленны; многие из нас уже в преклонных летах, и мы имеем перед собою столь много примеров мужественных страданий за Христа; итак, не стыдно ли было бы нам, находясь в таком числе и возрасте, показать себя привязанными к кратковременной жизни, боязливыми и малодушными, и не воспользоваться нынешним временем, призывающим нас к подвигу, как бы великим преимуществом, не презреть временной жизни ради Бога, создавшего нас и предававшего на смерть душу Свою за нас, и не дать нашею смертью свидетельства нашей крепкой и непоколебимой веры?! Воистину, это был бы безмерный позор. Я говорю это на тот случай, если бы за нашим страданием не последовало никакого воздаяния. Но ничтожны страдания века сего по сравнению с положенным нам воздаянием за гробом: вечная и безболезненная жизнь назначена нам взамен здешней, бедственной и краткой, непроходящая слава за презрение славы скороувядающей, неотъемлемые богатства и никогда не прелагающееся в печаль веселие. Неужели же мы еще захотим здешней жизни! Не постараемся ли мы лучше, пользуясь благоприятным временем, достигнуть скорее той вечной жизни, умерши за Христа? Воззрите, о братья, на алтарь Господень и уразумейте, что истинный Господь наш и Бог принесен на нем ныне в жертву за нас. Не положим ли и мы за Него наши души на этом святом месте? И не принесем ли мы Ему их во всесожжение, как бы некую жертву?
Так говорил святой архидиакон, и все возгорелись желанием умереть за Христа и единогласно воскликнули:
— Мы христиане, мы христиане, царь, и не почитаем твоих ложных богов!
Об этом было возвещено Максимиану, который повелел тогда сжечь церковь с всеми находившимися там христианами. Тем временем верные собрали в церкви всех бывших среди них оглашенных, и разделили их на 4 части, чтобы скорее успеть совершить над ними святое крещение. По совершении крещения и миропомазания все были причащены Святых Тайн. В то время как это происходило, воины зажгли по повелению нечестивого царя хворост и паклю вокруг церкви; стены ее скоро загорелись, окружившие ее со всех сторон пламя поднималось к небу, и, проникая внутрь, быстро поедало все. Сожигаемые христиане громко взывали к Богу, воспевая песнь трех отроков и призывая всякую тварь к песнопению. И не успели еще они окончить свои песнопения, как предали свои святые души в руце Господа, в жертву благоприятную Непорочному Агнцу, закланному за мир. Число сгоревших достигло двадцати тысяч человек. Так перешло славное ополчение святых мучеников из Церкви воинствующей в Церковь торжествующую праздновать нескончаемый праздник радования. По прошествии пяти дней огонь еще продолжал поедать останки храма и курился дым; но от сожженных тел не только не было смрада, но дым был какой-то необычайный, благовонный; великое благоухание, исходившее от пожарища, разливалось по воздуху, и видно было золотистое сияние, какое бывает и по восходе солнца на востоке. Максимиан, полагая, что он уже погубил и истребил всех христиан, какие только были в городе, занялся играми, конскими ристалищами и разными зрелищами1. Между тем оставшиеся в живых никомидийские христиане собрали прах мучеников для погребения. Часть этого праха они смешали с воскомастикой и из него слепили образ Божией Матери с Младенцем, получивший впоследствии наименование Влахернского.
Великая опасность угрожала христианам в начале VII века. Византия, единственное христианское государство, находилась в очень тяжелом положении. Внутри она была разорена, не было ни денег, ни войска; извне угрожали сильные враги: персы и авары, нападавшие на беззащитную Византию, грабившие ее, отнимавшие одну провинцию за другой, мечтавшие о совершенном ее покорении. В 611 году персы завоевали Сирию с Антиохией, в следующем году вступили в Малую Азию и овладели Кесарией Каппадокийской, захватили десятки тысяч пленников. В 613 году они завоевали Дамаск и осадили Иерусалим, который и взяли в 614 году с помощью евреев: те толпами сбегались к победителям и всячески возбуждали в персах ненависть к христианам. Падение Иерусалима отличалось исключительным кровопролитием. Три недели продолжалась осада города. Наконец персам удалось разрушить часть стены, ворваться в город и взять его. Судьбу христиан они отдали евреям в награду за помощь и те воспользовались этим, как могли. Несколько десятков тысяч христиан погибло от их рук, до 35000 уведено было в плен. Город подвергся беспощадному грабежу. В особенности пострадали святыни. Храм Гроба Господня и все постройки святой Елены были сожжены, драгоценная утварь, благоговейно приносимая сюда со всех стран, была расхищена, священные реликвии частью уничтожены, частью взяты победителями. Особенно тягостна была утрата Животворящего Древа Креста Господня, которое персы увезли в Ктесифон. Палестинские христиане бежали в Александрию, к патриарху Иоанну Милостивому, но через год, в 616 году, персы завоевали и Египет. В следующем году персидский отряд прошел в Малой Азии до Халкидона и угрожал уже самой столице, Константинополю, последнему оплоту христиан. Царь Ираклий пытался вступить в переговоры с персидским царем Хозроем, но тот в ответ приказал содрать кожу с посланника, а от Ираклия требовал полной покорности и писал: «Да не обманывает вас тщетная надежда. Если Христос не мог спасти Себя от евреев, убивших Его на Кресте, то как же Он поможет вам? Если ты сойдешь в бездны моря, я протяну руку и охвачу тебя. Не будет вам пощады от меня, пока вы не отречетесь от Распятого, Которого вы называете Богом, и не поклонитесь солнцу»2. В то же время с севера угрожали авары, а в самом Константинополе были голод и язва. В таких трудных условиях Ираклий собрал войско из новобранцев, с которыми, положась на помощь Божию, решил выступить против закаленных в боях и непобедимых персов, 5 апреля 622 года, на второй день Пасхи, после горячей всенародной молитвы в храме св. Софии, Ираклий обратился с такими словами к патриарху Сергию: «Оставляю сей город и сына моего на попечение Божие и Богоматери и в твои руки!» Затем, взяв нерукотворный образ Спасителя и Влахернскую икону Богоматери3, отправился в поход. Своему неопытному войску он говорил: «Вы видите, братия и дети, как враги Божии попрали нашу страну, опустошили города, пожгли храмы, обагрили убийственною кровию трапезы бескровных жертв, и церкви, неприступные для страстей, осквернили преступными удовольствиями. Многочисленность (врагов) да не смущает вас, братие. Если Бог похощет, то один прогонит тысячи. Итак, пожертвуем Богу собою за спасение наших братий; примем мученические венцы, чтобы и потомство нас похвалило, и Бог воздал бы нам мзду... Мужи, братие мои, возьмем себе в разум страх Божий, и будем подвизаться на отмщение за поругание Бога. Станем мужественно против врагов, причинивших много зла христианам, уважим величие римлян, чуждое порабощения, и станем против врагов, нечестиво вооружившихся; примем веру, убивающую убийство; отомстив за растление дев, за поругание над воинами, и поболим о них сердечно. Опасность наша не без награды, но ведет нас к вечной славе. Станем мужественно, и Господь Бог споборет и погубит наших врагов. Знайте, братие, что никто не хочет быть нашим союзником, как токмо один Бог и бессеменно родшая его Матерь, чтобы явить нам могущество Свое и ниспослать Свою помощь». Воины отвечали: «Ты расширил наши сердца, расширивши уста свои на назидание, слова твои наострили наши мечи и сделали их вдохновенными; мы окрылены твоими словами». Такими и подобными словами ободрил он войско и с ясным челом начал устроять войну4. И с верою в Бога ему удалось необычайное: новобранцев, робких, беспечных и неустроенных, собранных из разных земель, он привел «в одно стройное тело»5. Четыре года воевал Ираклий в горной стране с могущественным Хозроем, полагаясь на волю Божию. Так, в 623 году, при наступлении зимы, когда нельзя было решить, что лучше, идти вперед, или отступить, Ираклий объявил трехдневный пост и молитву и потом поступил так, как ему было указано тем местом Евангелия, на котором оно ему раскрылось. Милость Божия явно покрывала христиан. В самом начале войны, в большой битве персов погубило солнце, которому они поклонялись. Битва происходила рано утром и персы стояли лицом к востоку; ослепленные своим мнимым богом, они не могли сражаться с византийцами, и бежали разбитые. Победители же, «воздвигши руки свои к небесам, благодарили Бога». Так помощию Божией «те самые, которые прежде не смели смотреть на пыль от ног персов, те самые оказались победителями персов тогда, когда никто не думал, чтобы они, народ непреодолимый, обратил тыл свой грекам»6. Другой раз, среди пламенного лета, на греческое войско пала роса. Побеждая язычников, Ираклий «разрушал их твердыни, уводил пленных и уничтожал огнем капища, посвященные огню». «Хозрой между тем бесился, отобрал все сокровища у церквей в Персии, и принуждал христиан следовать ереси Нестория, чтобы тем причинить досаду царю»7. В то же время он послал на войну два новых громадных войска, набравши в них иностранцев, граждан, рабов, всякого рода сброд, всех людей своих, чиновников и всю прислугу свою и своих жен8. Так наступил решительный в истории Христианства 626 год. От исхода войны зависела судьба Церкви, только что сбросившей с себя традиции античного мира и начавшей созидать новую христианскую культуру, столь необходимую для спасения тех многих детски слабых душ, которые не могут вкушать твердую пищу совершенного отречения от мира и чистого зрения Истины, а питаются лишь молоком того, что доступно их силам, молоком, разбавленным к тому же водой человеческого творчества. Уступая слабости своих расточенных и непокорных чад, их любящая мать, Церковь, не оставляя своей надмирной чистоты и святости, снизошла к ним и изнемогла с изнемогающими: ради них она приняла, очистила и освятила то, в чем, собственно, не было нужды, но без чего не могла жить большая часть ее слабых детей. Трудами святых языческие науки и искусства были очищены, освящены и преображены в христианские. Капища стали храмами, живопись — иконописью, великий дар слова из унизительного для него пресмыкания по предметам мира, часто — совсем недостойным, стал духовным мечом, и проповеди Иоанна Златоуста, слова и стихи Григория Богослова, лирические поучения Ефрема Сирина сделали доступными прекраснейшие и глубочайшие дары Духа тем, кто не в силах был оторвать своих глаз от маленьких красот твари: пение земного заменилось воспеванием небесного, и на месте философии явилось богословие. Из ростков IV, V и VI веков должно было произрасти великое дерево Церкви, покрывшей впоследствии своими ветвями весь мир, и дело отцов IV—VI веков должны были продолжить отцы веков последующих, великие философы и поэты, музыканты и художники: Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Феодор Студит, Козьма Маюмский, русские иконописцы с именами прославленными и неведомыми и многие другие.
Чего же хотел Хозрой, издевавшийся над нашим Богом, Великим Домостроителем нашего спасения? Завоевать Византию, судьбе Иерусалима уподобить судьбу Константинополя, разрушить наши храмы, прекратить богослужение, сжечь библиотеки, уничтожить иконы; самые нерукотворенные иконы — души человеческие — погубить отречением от Христа. Поистине он восстал не только на земное государство, но и на Самого Бога, ибо если бы ему удалось то, чего он хотел, то должно было бы пресечься домостроительство Промысла Божия, должны были бы погибнуть тысячи тысяч душ, оставшихся без раздаваемого им Церковью молока христианской культуры. Очевидно, и Ираклий защищал не только земное государство, но и Церковь, был орудием Промысла, исполняя дело Божие, а не человеческое. Малыми человеческими руками совершались дела всемирно-исторического значения.
Хозрой вступил в союз с каганом аваров, и последний, вероломно нарушив мирный договор с Ираклием, вторгся в Византию с громадным войском из нескольких сот тысяч воинов, среди которых было много славян, и пошел на Константинополь с суши и с моря. Сам же Хозрой послал одно войско против Ираклия, чтобы не допустить его помочь столице, а другое на помощь аварам, 29 июня каган осадил Константинополь. С утра до ночи посылал он на штурм все новые и новые толпы славян, которые своими телами постепенно наполняли глубокий ров перед крепостными стенами. Видя неминуемое падение города, патриарх Сергий и патриций Вон, правившие государством в отсутствие Ираклия, предложили заплатить дань, но каган требовал выдачи всех сокровищ и сказал: «Город и имущество ваше принадлежат мне, а вам нет спасения, разве обратитесь в рыб и уйдете морем, или в птиц и улетите на небо. Нет вам помощи ни от царя, ни от его войска9, ни от Бога, в Которого вы веруете — завтра город будет мой»10. В ночь на 4 августа авары назначили последний приступ с суши и с моря на самую слабую часть стен, примыкавших к Влахернам. Но эти слабые места крепостных сооружений защищала Сама Божия Матерь. В ожидании нападения Вон приказал жечь костры в квартале Влахерн. Славянский флот, приняв это за условный знак аваров, напал раньше времени, был разбит и останки его погибли от начавшейся бури. Таким образом, план нападения разрушился сам собой, и нападающие, ничего не достигнув, понесли громадные потери. Продолжать осаду было невозможно из-за недостатка припасов в опустошенной стране, при надвигающейся зиме, и каган с позором должен был уйти в свою страну. Так враги «силою и помощию Божией, и заступлением Пречистой Богоматери Девы были побеждены и с великим стыдом возвратились»11. Для всех христиан было несомненным то, что неожиданное спасение от верной гибели произошло благодаря помощи Божией Матери, и в ту же ночь собравшиеся вместе жители Константинополя стоя прославили Ее тут же сложенною песнью, начинающеюся словами: «Взбранной воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти раби Твои, Богородице, но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти: радуйся, Невесто Неневестная». Песнь эта, петая стоя, была названа «неседальною», по-гречески — «акафистом». Впоследствии, подражая ей, сложили и все другие акафисты, которых теперь так много.
Не меньшее чудо произошло и в Малой Азии. Ираклий, отделив часть войска, послал ее под предводительством своего брата Феодора на помощь осажденной столице, но персидское войско преградило ему дорогу, и между ними произошла битва. «Но с помощью Божиею, молитвами всепетой Богородицы, при начале сражения вдруг град посыпался в лицо неприятеля и многих из них убил; между тем как на стороне византийцев была совершенная тишина; они обратили персов в бегство, и великое множество их побили»12.
В 1453 году «судьбами Божиими взяли турки Царьград и разорили всю цареградскую красоту, тогда же разорили и ту многославную и прехвальную обитель, и бысть увы достойные слезы и воздыхание». После разорения, для большего позора христианам, турки отдали св. Влахернский храм цыганам. Чудотворная заступница Византии, спасавшая ее не раз от нашествия врагов, теперь Сама ушла из мест, лишившихся Ее заступничества. Некие христиане, желая спасти от уничтожения и поругания великую святыню, взяли ее в девичий монастырь во имя Христа Вседержителя (Пантократора). Шестьдесят лет пробыла св. икона в Спасовом монастыре. Но «о горе, Христе Царю, кто исповесть судьбы Твоя: тот монастырь и церковь взяли (турки) и учинили мечетию, своим мольбищем, и слывет то место Зегрек». Когда стало известно, что храм будет превращен в мечеть, то христиане, не видя, как сохранить святыню в глубине нечестивой страны, положась на волю Самой Владычицы, «взяв ту преславную икону, поставили в церкви в глухом окне, перед нею поставили кадило серебряное и иные сосуды и заделали кирпичом и замазали известью, чтобы она невидима была, яко же во время (нашествия арабов в Эфесе) убрус Христов». В церкви было четыре придела. Три из них турки обратили в свое мольбище, а четвертый отдали абызам для басурманского детского ученья. Целое столетие скрывалась чудотворная икона как от глаз басурман, так и от глаз христиан, недостойных ее видеть. Только в начале XVII века «повелением Божиим объявилось сие многоценное сокровище». В 1616 году один из учителей мечети велел для света пробить в стене окно. Слуга, делавший окно, нашел икону и, сняв с нее оклад, рассказал о находке своему приятелю, греку-портному, у которого много шил платья, и предложил ему купить у него икону. Портной, слышавший о чудотворной Влахернской иконе Богоматери, узнал ее по надписи и купил у мусульманина. 30 лет пробыла икона в доме портного. За это время ему и его жене несколько раз являлась Пресвятая Богородица и указывала, чтобы они не держали у себя в доме Ее чудотворную икону, «а отпустили бы во благочестие, где царствует христианский благочестивый царь». Портной рассказал о явлении и об иконе протосингелу Иерусалимского патриарха Гавриилу, крестившему у него детей, и тот в 1646 году купил у него ту чудотворную икону. Приобретя св. икону, «сей преподобный священноинок, духовный господин Гавриил» обратился к константинопольскому патриарху Паисию и просил у него «свидетельную грамоту, чтобы понуждати благочестивых христиан к великому благоговению». В полученной им грамоте, подписанной греческими митрополитами, вельможами и клириками, кратко сообщались обстоятельства находки и писалось о самой св. иконе: «(Мы) обрели и познали, что она есть сделана от святых мощей и от иного многого благоуханного состава, понеже оная прехвальная икона, какоже есть от древнего писания, что есть писан лик, яже творила многие чудеса в монастыре пречестном благоговейном в дому Влахерна во времена при царстве греческих царей и творила чудеса многослышанные во писании: егда царствовал царь Ираклий и патриарх Сергий, и тогда обступили град бесчисленные войска варварские люди по суху и по морю и Божиею милостью, и благодатью, и силою, и заступлением все разорилися и сокрушилися, и избавился град от великая погибели... и посылаем ее (т. е. грамоту) ко всем благочестивым и свидетельствуем о ней (т. е. иконе), что есть та Богородицына честная икона чудотворная Лахерньская, паче злата и сребра и драгоценного камения, и понуждаем всех благочестивых с благоговением почитать и облобызать для освящения душам и телом в славу и честь Бога». За семь лет пребывания св. иконы у протосингела Гавриила «от нее было многое исцеление». Патриархи Цареградский и Антиохийский просили продать ее им, но протосингел не мог с ней расстаться и не соглашался ее продать. Наконец, боясь, что цареградский патриарх «впредь, если захочет, то и силою велит у него отнять», согласился на уговоры своего духовного сына, цареградского торгового грека Дмитрия Евстафиева, что «лучше ему послать ту икону в христианское государство, а ему, протосингелу, будет за то государева милость и жалование», и отправил ее с ним в Россию. 2 октября 1653 года св. икона прибыла в Москву13. Только через год кончились все переговоры и протосингел получил за нее двести рублей. 17 октября 1654 года произошла торжественная встреча св. Влахернской иконы Богоматери вместе с честной главой св. Григория Богослова, прибывшей в Москву еще в сентябре 1652 года. В этот день «Государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Руссии и святейший Никон патриарх Московский и всея Руссии встречал чудотворную икону Пресвятыя Богородицы и главу Григория Богослова на Лобном месте со кресты». На другой день, 18 октября, по случаю прихода в Москву чудотворного образа во дворце было большое торжество. «Праздновал Государь принесение чудотворной иконы Пресвятыя Богородицы. И того дни ел у Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси святейший Никон патриарх Московский и всея Руссии, а стол был по передней палате, а у стола велел Государь быть боярам и окольничим всем без мест»14. Протосингел Гавриил, благодаря царя Алексея Михайловича за присланные ему 200 рублей, писал 10 декабря 1654 года о св. иконе: «Святая икона Влахернская, которая поставлена тебе, Государь, есть покровительница Константинополя. Она будет теперь защитницею России и священной особы твоего величества, как она была некогда покровом Константинополя и его благочестивых царей и со времени патриарха Сергия. Сию-то самую икону царь Ираклий имел при себе в походе против персов, как защитницу против врагов своих. О чудесных ее действиях свидетельствует история»15. Св. икона была помещена в Успенском соборе и с тех пор снова приобрела подобающую ей честь и поклонение. Каждый год, в субботу акафиста, т. е. в субботу 5-й недели Великого поста, она выносилась на средину храма и перед нею совершалось особое богослужение в память совершенных ею великих чудес. «В два часа ночи раздавался благовест и начинали читать полунощницу, так, как это совершается в четверг Великого канона. По окончании Шестопсалмия протодиакон читал ектенью на обычном месте, а очередной священник делал возглас. Протодиакон возглашал «Бог Господь и явися нам», певчие пели на клиросах «повеленное тайно прием» и прочее трижды, и читалась 16-я кафизма, после которой протодиакон читал ектенью, а священник делал положенный возглас. По возгласе отверзались Царские врата, выходили протоиерей с братиею и становились посреди церкви пред аналоем, на котором поставлена была св. икона Влахернская. Протоиерей раздавал братии свечи, и певчие пели «Взбранной воеводе победительная» трижды протяжно. Потом протоиерей, взяв от протодиакона кадильницу, кадил св. икону Богородицы, алтарь, братию и всю церковь. По каждении он начинал читать акафист: «Ангел предстатель с небес послан бысть рещи Богородице: радуйся» и читал четыре икоса. По прочтении певчие пели «Взбранной воеводе победительная». Потом священник читал поучение, а протоиерей и братия слушали его стоя. По окончании поучения старший ключарь читал акафист, а певчие пели «Взбранной воеводе». Затем следовали семнадцатая кафизма и канон. По третьей песни священник опять читал поучение, а после него младший ключарь продолжал читать акафист, по нем певчие пели «Взбранной воеводе». Потом диакон читал синаксарий, а протоиерей и братия в это время прикладывались к св. иконе и входили в алтарь, после чего очередной священник с протодиаконом кончали утреню»16.
После пожара 1812 года св. икона Влахернская была найдена без доски, в которую была вделана, 1 августа 1813 года она была поновлена и вделана в новую кипарисовую доску.
В Большом Успенском (первопрестольном в России) храме св. чудотворная икона пребыла всего 266 лет — с 1653 по 1919 год. Благочестивые москвичи неоднократно принимали св. икону, которую возили в особой карете, в своих домах. 1 октября 1919 года причт отправился в дом одного благочестивого московского жителя для совершения моления пред чудотворною иконою и должен был вернуться в 7 часов вечера, чтобы поставить икону на свое место в Успенском соборе. Они опоздали на полчаса, и вернувшись в 7.30, нашли ворота Кремля закрытыми. Храм Успенский и прочие храмы в Кремле были закрыты — литургия в день Покрова Божией Матери в 1919 году оказалась в Успенском соборе последней. Таким образом, Сама Пресвятая Владычица не благоволила возвратиться на прежнее местопребывание, избрала новое, а именно храм Воздвижения Честного Животворящего Креста Господня, куда и была привезена от закрытых кремлевских ворот св. икона вместе с другими святынями из того же Успенского собора: 1) Честным гвоздем, одним из четырех, коими было пригвождено Пречистое Тело Спасителя на Кресте на Голгофе (хранящимся в особом вертикальном футляре); 2) Крестом Господним (осмиконечным с частицей Животворящего Креста, на котором был распят Спаситель мира Христос Господь); 3) частицей Ризы Господней (св. хитон, по преданию, истканный Самой Пречистой Богородицей) и 4) Поясом Богоматери. Все эти святыни хранились в особом серебряном ковчеге, по изъятии которого (192<?> год)17 были помещены в кипарисный ковчег, привезенный одной благочестивой православной 20 лет тому назад из Иерусалима и явившейся по рисунку и размерам точной копией бывшего серебряного. Два раза в неделю, по воскресеньям и четвергам, перед святынями совершалась торжественная служба: по воскресеньям литургия, а по четвергам всенощная с чтением акафиста Страстям Господним. Последняя литургия была совершена в воскресенье, 15 декабря, в каковой день остававшиеся на свободе иереи, вместе со своими избранными духовными чадами, были присоединены ко многим исповедникам веры, в течение трех лет переходившим из храма Воздвижения и немногих других оставшихся православных храмов в тюрьмы, изгонявшимся и умиравшим за Имя Христа. Пречистая Дева не благоволила пребывать Своею чудотворною иконою в руках оставшихся. Икона покинула храм месяца через два после последней службы в нем: ее изъяли без ведома верующих и поместили на ее прежнее место, в Успенский собор, ставший музеем, недоступным для народа. Месяца через три за ней последовали и остальные святыни.

Москва, 1929 г.

Примечания

1 Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих Миней св. Дмитрия Ростовского. М., 1903, кв. 4, 28 декабря, с. 795–799.
2 Успенский Ф.И. История Византийской империи. Спб., 1913. Т.1, с. 679–681; Летопись византийца Феофана, с. 244; Себеос... История императора Ираклиа. Спб., 1862.
3 Послание патриарха Паисия, изд. Н. Каптеревым, в его кн. “Характер отношений России к православному востоку в XVI и XVII столетиях”. Сергиев Посад, 1914, с. 86.
4 Летопись византийца Феофана. М. С. 245–246, 247–248, 250, 254.
5 Там же, с. 247.
6 Летопись..., с. 248.
7 Там же , с. 252.
8 Успенский, с. 703; Летопись..., с. 252.
9 Успенский, с. 694.
10 Синаксарий на субботу акафиста.
11 Летопись..., с. 253–254.
12 Там же, с. 253.
13 Каптерев Н.Ф. Характер отношений России к православному востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914, с. 85–89.
14 Т. е. при выборе места за столом не считаться знатностью и старшинством своего происхождения, что вызывало часто ссоры и судебные тяжбы. “Повседневных дворцовых времени государей и великих князей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича записок часть вторая”. М., 1769, с. 196.
15 Слава Богоматери. Ч. 3, отд. 2. М., 1853, с. 48–49.
16 Левшин А.Г. Историческое описание первопрестольного в России храма, Московского большого Успенского собора. М., 1783, с. 144–145.
17 Дата у автора неразборчива. — прим. ред.

В начало

Назад

Дальше

Главная

Иконы

Молитвы

Copyright © 2002. S.O.V.
E-mail: autograph-mus@narod.ru

Хостинг от uCoz